Пернатые

Среди многочисленныхъ попугаевъ, населяющихъ Австралію, выдающееся положеніе занимаютъ какаду, Cacatuinae (Kakadus). Они образуютъ довольно резко обособленную группу попугаевъ, охватывающую около 30 видовъ, и потому совершенно правильно выделенную въ особое подсемейство. Особенно сильно бросающимся въ глаза отличительнымъ ихъ признакомъ является подвижный, украшающій голову хохолъ; даже одного этого признака достаточно для того, чтобы отличить какаду отъ всехъ остальныхъ попугаевъ. Порошковый пухъ развитъ у какаду весьма сильно. Хвостовыя перья почти всегда широки, лишь у одного рода (Calopsittacus) они узки и заострены.

Область распространенія какаду простирается отъ Филиппинскихъ острововъ, Тимора и Флореса, Новой Гвинеи и Австраліи до Соломоновыхъ острововъ. Въ пределахъ очерченной области какаду живутъ почти во всехъ странахъ и на всехъ островахъ; отдельные виды какаду распространены по обширнымъ районамъ суши или по несколькимъ островамъ, но большая часть имеетъ замечательно ограниченную область распространенія. Большая часть видовъ держится большими, часто громадными стаями, которыя селятся въ лесахъ различнаго характера и посещаютъ отсюда соседніе поля и луга, повсюду доставляя наблюдателямъ очаровательное зрелище. Полагаютъ, что одинъ видъ, лишенный способности летать, Lophopsittacus mauritianus Owen, жилъ прежде на острове Св. Маврикія, но вымеръ одновременно съ дронтомъ. Что дело идетъ въ данномъ случае о попугае, не подлежитъ сомненію, такъ какъ найдены многочисленные остатки его костей; весьма сомнительно однако, чтобы это былъ какаду. По своему образу жизни какаду сходны съ остальными попугаями, но они относятся къ самымъ милымъ представителямъ отряда; если они держатся стаями въ несколько тысячъ птицъ, непріятный крикъ ихъ можетъ, несомненно, быть настолько оглушительнымъ, что человекъ перестаетъ питать къ нимъ симпатію; но когда познакомишься съ отдельной птицей, когда съ ней подружишься, то начинаешь ее любить. Все какаду птицы высокоодаренныя; большинство изъ нихъ отличается серьезнымъ и кроткимъ характеромъ. Любопытство развито у нихъ столь же сильно, какъ и память; замечательна также оригинальность каждаго изъ нихъ въ отдельности. Едва ли найдется два какаду совершенно одинаковаго поведенія. Птица эта охотно и искренне дружитъ съ человекомъ; она относится къ нему менее предательски, чемъ другіе попугаи, и съ благодарностью принимаетъ проявленія любви, которой старается добиться отъ каждаго, повидимому, въ одинаковой мере. Только подъ вліяніемъ горькаго опыта какаду становится недружелюбнымъ и необщительнымъ. Съ трудомъ или даже вовсе не забываетъ онъ полученой обиды, а разъ вызванная въ немъ подозрительность почти уже неустранима. Нередки случаи, что обиженная птица проявляетъ даже мстительность и потомъ угрожаетъ тому, кто причинилъ ей несправедливость. Это, пожалуй, единственная непріятная черта характера, свойственная какаду; вообще же въ его поведеніи преобладаетъ кротость. Разъ онъ примирился съ неволей и привязался-гкъ какому-либо человеку, онъ охотно позволяетъ ему, а вскоре и всемъ другимъ, гладить себя, съ готовностью наклоняетъ голову, какъ только кто-либо сделаетъ видъ, что хочетъ его поласкать, и положительно приподнимаетъ свои перья по мере движенія руки. Можетъ быть онъ испытываетъ пріятное ощущеніе, когда перебираютъ пальцами его перья, потираютъ и почесываютъ его голую кожу, до которой легко добраться сквозь редко разставленныя перья.

У какаду имеются, однако, еще и другія хорошія свойства; высокая одаренность его проявляется и въ большой способности его къ обученію. Въ этомъ отношеніи онъ принадлежитъ къ наиболее даровитымъ изъ всехъ попугаевъ. Какаду довольно легко и свободно выучивается говорить, произносить целыя фразы, подходящія къ случаю, и даетъ обучить себя различнаго рода фокусамъ.

Разрушительныя наклонности выражены у какаду, безъ сомненія, особенно сильно, а выполняемая имъ въ этомъ отношеніи работа въ действительности превосходитъ всякія ожиданія. По собственному опыту я могу утверждать, что они разгрызаютъ не только доски толщиною въ 5—6 сант., но даже жесть толщиною въ 1 мм.; они разбиваютъ стекла и пытаются даже делать дыры въ стенахъ. Они легко освобождаются отъ обыкновенныхъ цепочекъ, которыя употребляются для прикрепленія птицъ къ жердочке. Остроумнейшія меры, направленныя на то, чтобы воспрепятствовать ихъ бегству, иногда приводятъ, конечно, къ цели, но отнюдь не всегда. Фидлеръ (Fiedler) сообщаетъ мне, что они умеютъ вывертывать даже двойные, т. е. действующіе въ противоположныхъ направленіяхъ, винты.

Звуки природнаго голоса какаду представляютъ собой отвратительную, не поддающуюся описанію трескотню. Слово „какаду» и тому подобный заученный слова большинство изъ нихъ выговариваетъ нежно; ими они выражаютъ обыкновенно свою дружбу или покорность тому, кто за ними ухаживаетъ.

Подобно другимъ попугаямъ какаду на воле живутъ обществами и сохраняютъ известную связь между собой даже въ періодъ размноженія. Ночь какаду проводятъ, хорошо спрятавшись въ густыхъ кронахъ самыхъ высокихъ деревьевъ; утро встречаютъ они крикомъ, который слышенъ на большое разстояніе. Затемъ какаду снимаются съ места и летятъ, слегка ударяя крыльями, часто паря и скользя по воздуху, къ хлебному полю или къ какому либо иному месту, где надеются найти кормъ. Они эксплоатируютъ свой районъ, насколько только возможно. Плоды, зерна и семена составляютъ, вероятно, ихъ главную пищу; между прочимъ они поедаютъ небольшіе клубни и луковицы, которые очень ловко выкапываютъ изъ земли своей длинной верхней челюстью; какаду едятъ также грибы, а кроме того глотаютъ мелкіе или средніе камешки. Зобъ и желудокъ убитыхъ какаду всегда содержатъ смесь самыхъ разнообразныхъ пищевыхъ продуктовъ. Свежезасеяннымъ полямъ и созревающему маису они могутъ наносить большой вредъ. Въ теченіе всего дня, за исключеніемъ полуденныхъ часовъ, они деятельно и внимательно следятъ за всемъ темъ, что происходитъ. Всякое новое событіе они приветствуютъ крикомъ; невыносимый крикъ поднимается особенно тогда, когда мимо усевшейся уже стаи пролетаетъ другая; о царящемъ при этомъ диссонансе можно составить себе некоторое представленіе, если изъ личнаго опыта знаешь, какъ кричатъ несколько какаду въ неволе. Какъ только стая насытится, она возвращается въ лесъ на место отдыха и держится, переваривая пищу, некоторое время относительно спокойно. Затемъ стая вторично отправляется кормиться, а съ наступленіемъ ночи снова собирается на место обычной ночевки.

Приблизительно такъ живутъ эти стаи до періода размножения. Теперь оне разбиваются на пары, каждая изъ которыхъ отыскиваетъ себе подходящее для гнезда место. Смотря по обстоятельствамъ, гнезда помещаются въ различныхъ дуплахъ, особенно въ углубленіяхъ стволовъ, а также и въ трещинахъ скалъ. Крутыя скалистыя стены, сопровождающiя реки южной Австраліи, ежегодно посещаются тысячами этихъ птицъ. Утверждаютъ, что некоторыя изъ этихъ стенъ совершенно продырявлены попугаями, а сила и твердость клюва этихъ последнихъ делаютъ подобную работу въ каменномъ грунте вполне вероятной. Кладка состоитъ обыкновенно лишь изъ двухъ, реже изъ трехъ, но у кореллы изъ 5 — 6, а по Энгельгарту (Engelhart) даже изъ 8, тускло-белыхъ, сильно продолговатыхъ яицъ.

Дружба между двумя какаду различныхъ видовъ представляетъ весьма обычное явленіе, а если друзья принадлежатъ къ различнымъ поламъ, то между ними обыкновенно завязываются отношенія, рано или поздно переходящія въ прочный брачный союзъ. Оба товарища или супруга, особенно некоторые мелкіе попугаи, сидятъ тогда неразлучно рядомъ и осыпаютъ другъ друга всякаго рода ласками. Въ птичнике Линдена (Linden) гигантскій желтохохлый какаду сошелся съ маленькимъ какаду Дюкорбса и оказывалъ своей любимой подруге супружескія ласки. „Уже несколько разъ», пишетъ мне Линденъ, „наблюдалъ я спариваніе. Нежность, которую они проявляютъ другъ къ другу до и после него, удивительна. Они взаимно обвиваются своими шеями, буквально обнимаются крыльями и целуются, какъ пара влюбленныхъ. До откладки яицъ дело, однако, еще не дошло и все ящики для гнезда, которыми я снабжалъ ихъ, разбивались ими въ теченіе немногихъ часовъ при помощи клюва».

Живущихъ громадными обществами какаду энергично преследуютъ и избиваютъ сотнями на ихъ родине изъ-за вреда, который они причиняютъ сельскимъ хозяевамъ. Опытные путешественники разсказываютъ, что испытавшіе преследованіе какаду, какъ и другіе попугаи, становятся скоро необычайно осторожными и затемъ совершаютъ свои набеги со всевозможными хитростями; поэтому защитить отъ нихъ поля весьма трудно, а иногда просто невозможно. Весьма своеобразно охотятся на эту птицу туземцы. „Нетъ, можетъ быть, более захватывающаго зрелища», разсказываетъ Грей (Grey), „чемъ охота австралійцевъ на какаду. Они пользуются для этого своеобразнымъ оружіемъ, известнымъ подъ именемъ „бумерангъ»; онъ представляетъ серпообразно изогнутый плоскій инструментъ, сделанный изъ твердаго дерева, который бросаютъ рукою на разстояніе более, чемъ въ 30 м.; вращаясь, разсекаетъ онъ воздухъ и достаточно метко попадаетъ въ цель, несмотря на многочисленные отклоненія отъ прямого пути. Туземецъ преследуетъ большую стаю этихъ птицъ въ поле или въ лесу, охотнее же всего тамъ, где величественныя деревья окружаютъ водный бассейнъ. Преимущественно такія места избираютъ себе какаду; тутъ они часто собираются несметными стадами, лазаютъ по ветвямъ или перелетаютъ съ дерева на дерево. Обыкновенно здесь же они и ночуютъ. Соблюдая все меры предосторожности, туземецъ, крадучись, подбирается къ такому водоемчику, проскальзываетъ отъ одного дерева къ другому, ползетъ отъ куста къ кусту и употребляетъ все усилія, чтобы какъ можно меньше обезпокоить бдительную птицу. Какъ ни безшумна, однако, его легкая походка, какаду все же чуютъ его и охватывающее ихъ общее волненіе указываетъ на то, что они заметили близость опаснаго врага. Такимъ образомъ охотникъ добирается, наконецъ, до самой воды и его темная фигура появляется совершенно открыто. Съ раздирающимъ уши крикомъ подымается белое облако въ воздухъ, и въ то же мгновеніе охотникъ бросаетъ свое оружіе. Бумерангъ пляшетъ, выделывая надъ водой удивительнейшіе прыжки и повороты, однако подымается дугообразно все выше, и выше и вскоре попадаетъ въ средину стаи. Вследъ за первымъ охотникъ кидаетъ второе, третье, четвертое такое же орудіе. Напрасно пытаются оторопевшія птицы спастись бегствомъ; кажущійся неправильнымъ полетъ бумеранга сбиваетъ ихъ съ толку и парализуетъ ихъ бегство. То одинъ, то другой какаду приходитъ въ соприкосновеніе съ бумерангомъ и сбивается имъ на землю, такъ какъ летящее со свистомъ орудіе либо обрубаетъ птице шею, либо раздробляетъ ей крыло. Крича отъ боли и ярости падаютъ пораженные какаду на землю; стая приходитъ въ себя, улетая исполненная ужаса или ища убежища въ самыхъ густыхъ кронахъ деревьевъ, лишь после того, какъ темнокожій охотникъ достигнетъ своей цели.
Мясо какаду считается довольно вкуснымъ, а супъ, сваренный изъ него, очень славится.

Что какаду ловятся безъ труда, доказываютъ многочисленные представители этихъ птицъ, которые доставляются къ намъ живыми. При соответственномъ уходе какаду и въ Европе выживаетъ многіе годы; известны примеры, что некоторые изъ нихъ жили въ клетке более 70 летъ. Его содержаніе не доставляетъ затрудненій, такъ какъ онъ пріучается мало-по-малу ко всему тому, что естъ человекъ. Хорошо, однако, давать ему только самую простую пищу, какъ-то всякаго рода зерна, вареный рисъ и немного сухарей; при черезчуръ обильномъ корме онъ вскоре сильно жиреетъ или начинаетъ проявлять различныя дурныя привычки, которыя затемъ трудно искоренить. Тотъ, кто хочетъ заслужить его дружбу, долженъ заниматься съ нимъ много и обстоятельно, встречать его съ любовью и прощать некоторыя шалости. Подъ вліяніемъ хорошаго ухода каждый какаду рано или поздно становится ручнымъ и вознаграждаетъ тогда своего хозяина за потраченные на него труды сильной привязанностью къ нему.